kremlin.ru
У ВВП есть шанс стать «незаменимым посредником» для всех сторон конфликта
«Мухи отдельно, котлеты отдельно»- эта старая советская шутка внезапно превратилось в нечто политически некорректное, даже неприличное. Ведь возникает вопрос: кого именно Кремль в нынешней геополитической ситуации считает «мухами», а кого – «котлетами». Впрочем, довольно теории. Переходим к практике. Дмитрий Песков: американские удары по Ирану и отношения Москвы и Вашингтона – это «независимые процессы». С точки зрения российских национальных интересов, это, наверное, вполне логичная или даже единственно возможная позиция. Но, с точки зрения непосредственных участников конфликта, все выглядит совсем по-другому. Каждый из этих участников хочет «нарушить равновесие»: заставить Москву отказаться от «парения над схваткой» и по максимуму перетянуть её на свою сторону.
Так порадовавший несколько месяцев назад российскую общественность своей Мюнхенской речью вице-президент США Вэнс: «В ходе наших разговоров с русскими в течении последних месяцев мы заметили, что, несмотря на наши многочисленные разногласия с российским государством, они были очень последовательны в том, что они не хотят получения Ираном ядерного оружия… Пусть президент Путин оглашает официальную российскую позицию по этому поводу. Но я очень уверен в том, что, с точки зрения России и Китая, и, что важнее всего, с нашей точки зрения, мы не хотим, чтобы у Ирана появилось ядерное оружие».
Это комментарий заместителя Трампа уже вызвал совершенно понятную гневную реакцию российского МИДа, который высказался в том смысле, что Вэнса никто не уполномочивал «говорить за Москву». Правильно, не уполномочивал. Но это не отменяет правоты слов Вэнса: появление у Тегерана ядерного оружия действительно не соответствует интересам России. Однако им не соответствует и исчезновение Ирана как значимой региональной державы на Ближнем Востоке и в непосредственной близости от наших границ, не говоря уже о «смене режиме» в Тегеране и о «ливийском» или «иракском» сценарии, который может за этим последовать.
С точки зрения Москвы, в действиях Вашингтона по отношению к Ирану в последние дни вообще очень много тревожного. Традиционная для Трампа риторика в стиле «приму решение в течение двух недель» была фактически использована для введения Ирана в заблуждение, в качестве коварной уловки и прикрытия для уже принятого решения. Это веский повод задуматься о добросовестности и договороспособности партнера. Но это, так сказать, «озабоченность второго уровня». «Озабоченностью» первого уровня для Кремля по-прежнему остается Украина. Это – и не только это – означает, что «срединный курс» по отношению к кризису вокруг Ирана является для России совершенно безальтернативным.
Задача Москвы – стать для всех значимых сторон конфликта незаменимым посредников. У Путина в этом плане есть два козыря: его доверительные (или сравнительно доверительные) отношения с Трампом, Нетаньяху и высшим руководителем Ирана. Козырь номер два: все три главных участника находятся сейчас в достаточно затруднительном положении. И да, это включает даже «показавшего мускулы» президента США. «Удары ставят в уязвимую позицию ближневосточную политику Трампа. Дальнейшее втягивание в конфликт прямо противоречит всей логике его администрации, фактически заставляя его действовать не в интересах США, а в интересах Израиля. Если в конфликт не втягиваться, но и не добиться капитуляции Ирана, то не вполне понятен смысл американского союзничества» — так в телеграмм-канале Центра арабских и исламских исследований Института Востоковедения РАН ситуацию оценил его директор, очень авторитетный эксперт по региону Василий Кузнецов.
Для Ирана и Израиля ставки являются еще более высокими. Израиль – очень маленькая страна. Её территория приблизительно в два раза меньше площади Московской области. Соответственно, долетающие сюда несмотря на усилия самого Израиля и США иранские ракеты наносят достаточно значимый ущерб. При этом, по оценке Василия Кузнецова, Израиль «будет вынужден столкнуться с более активными ударами Ирана и будет вынужден настаивать на расширении политических целей кампании. Теперь речь будет больше идти не о ядерной программе, а о смене режима в Ирана».
Иранский власти в своей «смене», естественно, не заинтересованы. Но у Тегерана в данный в момент в принципе не осталось хороших вариантов действий – одни только плохие и очень плохие. Внутриполитическая легитимность любого режима – не только иранского- основывается в немалой степени дать отпор внешним врагам, убедительно отомстить иностранцам за нанесенные оскорбления. Но любые содержательные, а не декоративные попытки Ирана «отомстить по полной программе» приведут в первую очередь к усугублению проблем самих тегеранских начальников.
Возьмем, например, вариант мести предлагаемый иранским парламентом – перекрытие Ормузского пролива. Западники – не все, но многие – действительно «взвоют». Но вместе с ними в числе пострадавших окажется сам Иран, который перекроет свой собственный нефтяной экспорт, его исключительно важный экономический партнер в лице Китая и соседи Ирана по региону. Ясно, что это точно не усилит их без того минимальные в большинстве случаев симпатии к Тегерану. Итог: перекрытие Ормузского пролива может оказаться для Ирана тем «лекарством», которое страшнее самой «болезни».
Сочетание всех обстоятельств создает «окно возможностей» для посреднических усилий Москвы. Надеюсь, что эти возможности будут использованы.