Zhang Jingang / Sipa Asia
Обстановка вокруг Ирана и группировка войск в районе Персидского залива продолжают уплотняться. Западная коалиция, поддерживающая Израиль, взвинчивает ставки до максимума, выводя ситуацию на грань реальной полномасштабной войны, и есть подозрения, что дело вовсе не в иранской ядерной программе, которой мир пугают с 1995 года, а она все никак не родится на свет. Или не только в ней.
В медийном пространстве отмечают подозрительное совпадение. Первые удары Израиля по объектам в Иране были нанесены 13 июня, а ровно за две недели до этого в рамках китайского мегапроекта «Один пояс, один путь» состоялся физический пуск железнодорожной ветки из Китая в Иран. В иранский хаб Aprin поблизости от Тегерана прибыл поезд с китайскими товарами, вышедший из Сианя. Это первая ласточка, за пару суток прошедшая пусть по сухопутному транспортному коридору, полностью защищенному от потенциальных угроз со стороны западных стран, и прибывшая в ключевую точку, где железнодорожная линия разветвляется на глобальные маршруты.
Если смотреть на карту, то сверху вниз через Априн проходит сухопутный и тоже полностью защищенный коридор «Север — Юг», соединяющий через Каспийское море Россию с Индией. Налево по карте — на запад — пролегает путь через Ирак, Сирию, Турцию и далее в Средиземноморье, то есть, помимо прочего, в южное подбрюшье таких стран, как Италия, Испания и Франция.
Железнодорожная ветка строилась, расшивалась и модернизировалась последние четыре года с момента подписания Пекином и Тегераном в марте 2021-го соглашения о стратегическом партнерстве. Его подробности не разглашаются, известны лишь общие положения. Среди них обязательство Ирана обеспечивать стабильные, бесперебойные поставки нефти в Китай. Поднебесная же, в свою очередь, обязуется вложить за ближайшие 25 пять лет 400 миллиардов долларов в такие направления персидской экономики, как транспортная инфраструктура, производства реального сектора, нефте- и газодобыча, а также в химический кластер по переработке углеводородов и получению вторсырья. Также соглашение подразумевает укрепление сотрудничества в военной сфере и в сфере кибербезопасности.
Важно отметить два факта. Соглашение пока что не ратифицировано сторонами, но фактические работы в его контуре, как видим, уже идут полным ходом. К примеру, выстроен и практически опробован логистический вектор Урумчи (Китай) — Алматы (Казахстан) — Бишкек (Киргизия) — Ташкент (Узбекистан) — Самарканд (Узбекистан) — Ашхабад (Туркменистан) — Тегеран.
Подписание Ираном данного соглашения автоматически сделало его участником уже упомянутой китайской инициативы «Один пояс, один путь». При этом еще на этапе разработки положений ближневосточные аналитики указывали на дисбаланс в плане получаемых преференций. В частности, отмечалось, что Иран, зажатый в тиски санкций, отдает свои рынки под более дешевые китайские товары. В качестве примера, помимо прочего, приводилось производство автомобилей и товаров широкого потребления. Китайские машины стремительно заполнили ниши ушедших западных марок и начали поддавливать местных производителей. Китайские товары широкого потребления (текстиль, кухонная утварь и прочее) зачастую оказывались в четыре-пять раз дешевле местных аналогов, которые просто исчезали.
Здесь ни в коей мере нет демонизации Китая. Наш восточный сосед планомерно действует в рамках утвержденной геоисторической стратегии. Американцы везде ставят военные базы, а китайцы наводняют рынки своими доступными товарами. По оценкам британского Центра экономических и бизнес-исследований (CEBR), вышедший на полную мощность «Пояс и путь» будет ежегодно добавлять в мировой ВВП 7,1 триллиона долларов. В проект прямо и опосредованно вовлечены 165 стран, которые имеют перед Китаем совокупные долговые обязательства на 385 миллиардов долларов. Логично предположить, что Пекин собирается трансформировать их реальные транспортные коридоры и инфраструктуру, работающую на интересы Китая.
Это было необходимое отступление, а теперь вернемся к кипящему ближневосточному котлу.
Китай — это критически важный торговый партнер не только для персов. У него не менее широкие и глубокие связи с еврейским государством. Израиль держит в Тайбэе экономический и культурный центр, однако независимость Тайваня не признает, что очень радует официальный Пекин. И хотя крупнейшим торговым партнером Тель-Авива ожидаемо выступают Соединенные Штаты, китайско-израильская торговля растет сумасшедшими темпами.
По итогам прошлого года общий торговый оборот Израиля составил более 150 миллиардов долларов, где на экспорте своих товаров страна заработала 61,7 миллиарда, а на импорт израсходовала 91,5 миллиарда долларов. В отношениях с Китаем наблюдается огромная диспропорция, так как на экспорт израильтяне поставляют товаров на 2,8 миллиарда долларов, а покупают на 19 миллиардов. Возможно, это будет для некоторых удивительно, но Китай покупает у израильтян не агропродукцию (как у США), а оптическое и электромеханическое оборудование, интегральные микросхемы, контрольно-измерительные приборы и мобильные телефоны. Вы не ослышались: крупнейшая мировая фабрика повседневной электроники закупает в Израиле сотовые телефоны Modu и Solarin. Значительный объем экспорта также приходится на местную фармацевтику и торговлю бриллиантами.
Идет и обмен технологиями. Например, Китай покупает и использует израильские наработки по фотоэлементам (солнечным панелям), робототехнике и водоподготовке. Помимо прочего, КНР проводит в Израиле так называемое посевное финансирование. Это инвестиции в стартапы и компании на раннем этапе развития с высокими рисками, при этом в случае успеха подобные вложения имеют рекордно высокую доходность, не сопоставимую с вложениями в устоявшиеся бизнесы.
В свою очередь, Израиль импортирует авто- и электромобили, широкий спектр электроники, сложные компьютеры, сталь, прокат и различную металлопродукцию. Все это мы расписываем так подробно, чтобы стала понятна глубина взаимной зависимости и обоюдного влияния. Причем как с Ираном, так и с Израилем.
Было бы, конечно, глупостью утверждать, что Тель-Авив начал бомбить Иран по приказу США, чтобы остановить китайскую экспансию, но поведение Вашингтона дает повод утверждать, что его полностью устроил сформировавшийся комплекс условий.